Я иду искать (продолжение)

Эта история является продолжением ранее опубликованной на сайте истории [hide]Источник[/hide]Пронзительно завыл ветер, силясь ворваться в полуразбитые окна, и старые шторы актового зала зловеще взметнулись к потолку, слизывая истрепанными концами остатки потолочной побелки.

— Я-я-я-я иду-у-у-у иска-а-а-ать.

Сдавленный детский шепот пронесся по темному зданию, отражаясь от бетонных стен, проникая в самые дальние уголки проклятого детского сада, впиваясь в головы прячущихся сотнями морозных иголок.

Боюсь пошевелиться, боюсь выдать себя. Боюсь дышать и умоляю свое сердце биться не так громко. Щели в коробке позволяют рассмотреть небольшую часть зала, пол усеян осколками, щепками от детских стульчиков, тряпками, водочными бутылками и шприцами. Вдалеке изваянием стоит большая деревянная корова на колесиках — любимая игрушка моего детства.

И снова этот шепот. Он зовет меня по имени. Облупленная рыжая корова вдруг отделяется от стены и скрипя ржавыми колесами неторопливо катится между рядов. Меня выманивают, Василиса все помнит.

Шаги. Кто-то совсем рядом быстрым шагом направляется к небольшой сцене, из коробки мне видны только туго зашнурованные берцы. Костик…

Тяжело дыша Сомов вскакивает на помост:

— Я больше не буду от тебя прятаться! — в пьяном голосе слышна истерика.

— Я не буду с тобой играть! Слышишь, ты, зассыха! Проклятое чучело, ты мне надоела, выйди, покажись, расскажи мне, тварь, за что ты убила моего отца! — продолжал орать сквозь рыдания мой бедный сумасшедший друг.

Невероятно долго тянутся минуты, ожидать страшной смерти своего товарища по несчастью было невыносимо.

— Дурак! — скидывая с себя коробку и мчусь к совершенно обезумевшему парню.

Костик дает последнее в своей жизни представление. Размахивая руками, он яростно обивается от кого-то невидимого, сыпя проклятьями и поднимая тучу пыли. Старые доски не выдерживают, и новая жертва Василисы проваливается вниз, издав жуткий предсмертный хрип.

— Мне понравился утренник! — хихикает девичий голос у самого уха.

Я бегу, бегу, как никогда в жизни, перепрыгивая через поваленные панцирные кровати, хлам и… труп Гриши. Страх парализует и отключает волю, но надо, надо бежать, может, я урву хотя бы несколько драгоценных секунд, и судьба предоставит мне шанс найти другое укромное место.

Покосившееся зеркало на стене взрывается миллионами мельчайших осколков, позади слышен грохот взлетающих к потолку металлических кроватей. Она уже близко.

Вот и дверь моей группы. Возле неё, неестественно выпрямившись, стоит смертельно бледный Саша. Не отводя взгляд от маленькой дверцы с красными вишенками, он тянет руку куда-то за спину, а через пару секунд он уже разряжает свой табельный пистолет в шкафчик Василисы. Медленно, словно во сне, приоткрывается изрешеченная дверь, и на пол вываливается окровавленное тело Люды.

— Я… думал… там… Василиса, — шепчет Саша обескровленными губами и зачем-то баюкает в руках свой ИЖ-71.

Неуверенными рывками он подносит пистолет ко рту и нажимает курок. То, что вышло из затылка украсило новыми красками ветхий стенд с рисунками «Наши мамы».

Аплодисменты крохотных ладошек.

Бежать я уже не могу. Обреченность навалилась на меня, не давая сдвинуться с места. Тихо поскуливая, я сползаю по стене и закрываю голову руками. Но ничего не происходит.

Кровавая лужа уже подернулась льдом, на пистолете блестит свежий иней. Видимо, я долго просидела здесь в беспамятстве.

Мне всё безразлично. Еле поднимая ноги, я бесцельно бреду по детскому саду. На кухне еще чудом уцелел металл, не растасканный местной алкашней по приемным пунктам. На раздаточном столе стоит огромная кастрюля , но её содержимое не соответствует надписи «компот» на вытертом алюминиевом боку. Из посудины на меня смотрит голова Алёны. Её волосы примерзли к издырявленному днищу, а посиневший язык как-будто пытается облизать ледяную стенку.

Спиной вперед я пячусь к выходу из кухни, не сводя глаз с нового блюда в рационе Василисы. Очевидно, что я осталась одна, а Василиса не хочет просто так расставаться с последней игрушкой. Она будет сводить меня с ума, заставит увидеть всех моих изуродованных друзей, а после будет изводить ожиданием смерти. Остались ли патроны в Сашином пистолете? Если мне посчастливится, я не доставлю злобному призраку удовольствие от своего помешательства.

Вновь поднимаясь по лестнице, я уже не чувствую ни холода, ни усталости. Лишь горячее желание умереть быстро и безболезненно занимает все мои мысли.

Вот и тела Саши и Люды, но почему-то уже полуразложившиеся, а пистолет в руке Лымбина покрыт слоем ржавчины. Кто-то берет меня за руку, и я слышу укоризненный голос Валентины Сергеевны:

— Опаздывать нехорошо, Светочка.

Воспитательница заводит меня в группу. Ко мне обращены четырнадцать бледных лиц, и на них написано нетерпение. Похлопывая ладонью по единственному свободному стульчику, приглашает присоединиться к остальным воспитанникам улыбающаяся Василиса.

Мы снова в сборе. И теперь вновь будем играть вместе. Навсегда.