Сломай Колесо Cансары. Часть 1. Амазонка

Автор — я.
Вступление к рассказу.
Ученые: “Исследование с участием ста тысяч (!) женщин показало, что стервозность и озлобленность чреваты серьезными последствиями. Стервы живут гораздо меньше, чем женщины с мягким и уступчивым характером. Стервозность подрывает иммунную систему и способствует развитию головных болей”.
Психологи считают, что нежные женщины превратились в грубых в силу обстоятельств. В данном рассказе (не научном и совершенно несерьезном) утверждается, что это заложено в них с о-о-очень далеких времён.
Так что же поможет им избавиться от стервозности? А возможно они полезны и даже необходимы обществу?
Об этом и рассказ, состоящий из обязательной (часть 1) и остальных независимых частей, объединенных главными героями и темой.Часть 1.
— Ну что же, сегодня попробуйте все-таки рассказать о себе? – доктор приветливо улыбнулся. – Постарайтесь вспомнить, что произошло на мосту? Как Вы с машиной оказались в воде? Это был несчастный случай?
Мария смотрела на доктора непонимающим взглядом и после длительной паузы неожиданно взволнованно произнесла:
— … Да, но по законам амазонок трутень должен будет умереть. Беги, они приближаются…
Потом ее речь перешла в неразборчивую. Доктор стоял в задумчивости и произнес, как бы размышляя вслух:
— Мда-а-а, кажется, без “Video Mind Speller” не обойтись – риск есть, но иначе мы не сможем узнать, что она видит.
Он позвонил и что-то сказал по телефону. Марию перевели в другую комнату, заставленную аппаратурой. Она села в кресло, и ей надели на голову шлем с датчиками. Послышалось негромкое жужжание, и на экране компьютера появилось изображение…

Изображение на экране. Начало.
Луг, покрытый густой, сочной травой и оранжевыми, желтыми, голубыми и белыми цветами. В сторону леса медленно идут две молодые, сильные, красивые амазонки. Жарко. Высокая трава приятно щекочет им ноги. Они сбрасывают белые хитоны с шафрановой каймой и кладут на них короткие мечи.
— … Медея, ведь ты же сама говорила нам, — нерешительно произносит одна из них, продолжая начатый ранее разговор, — что первый враг амазонок – мужчина.
— Конечно, так оно и есть, — резко оборвала ее Медея, сверкнув глазами, — он как трутень у пчел. Мужчина — это только тело, одушевленное орудие для продолжения рода…, подобно тому, как наши рабыни обслуживают нас в остальном. Всюду, где встретим, мы должна убить его — с мечом он или без него, спит он или бодрствует, младенец он или старец. Ни одна амазонка не должна прикасаться к презренному мужскому телу рукой — только оружием.
И каждой весной, в месяце Элафеболион, мы приводим из набега на поселения мужчин — молодых и сильных пленных, пригодных для праздника любви. Только раз в год нам дано двенадцать особых дней — дней любви. Так повелела богиня Ипполита. Мужчин омывают, умащивают благовониями, дают пить настои из особых возбуждающих трав и только после этого мы можем ласкать их. А потом мы рожаем детей — ибо род дочерей Арея и Афродиты надо продолжать. После этого нам тела презренных мужчин уже не нужны и мы убиваем их – даем вечером побольше вина и, когда они спят, ударяем чем-нибудь тяжелым по голове. Остается только придавить лицо подушкой. Все! Потом бросаем в реку этот презренный скот.
А когда рожаем младенцев, то оставляем себе только девочек, мальчиков же бросаем в воду.
Но в этот раз, когда мы сражались в их поселении, я отстала от амазонок. В поединке со мной он уже занес меч, чтобы убить меня, но остановился, смотрел мне в глаза, все медлил и… пощадил. При этом от ран я сама потеряла сознание и упала с коня. Когда я пришла в себя, то увидела, что он омыл и перевязал мои раны.
Потом я сказала, что ему надо уходить — меня будут искать, и сюда придут. Но он не побоялся плена и остался со мной. А сейчас прошло уже одиннадцать дней, как мы, подобно другим, были с ним одни в шатре… Он у меня первый мужчина. Так как же я завтра убью его? Нет, не смогу! Знаю, что нарушаю запрет, но он для меня не как все другие. Может это и называется любовью, — и она быстро закрыла лицо руками.
— Медея, что ты говоришь! Мужчину нельзя полюбить – он такой грязный и ужасно пахнет. Да я просто не узнаЮ тебя — ты всегда была такая несгибаемая. Помнишь, совсем недавно ты сама убила мечом мальчишку-пастуха, а сейчас вдруг… Твой девиз всегда был: ”Власть и сила!”, а тут такая нежность – это у нас не почитают. И даже если вы будете вместе, то захочет ли он подчиняться тебе? Да и ты разве потерпишь неподчинения?
Изображение на экране. Конец.

Изображение на экране стало размытым.
Доктор встал и в задумчивости начал ходить по кабинету, обняв руками свои плечи. Потом достал телефон и произнес кому-то:
— Послушай, здесь необычный случай – похоже, что нужен психиатр. А ты к тому же еще и гипнолог – так что, если можешь, то подойди прямо сейчас, пока пациентка не вышла из этого состояния.

Через несколько минут в комнату вошел молодой мужчина среднего роста. Очки, аккуратная бородка и проникающий взгляд придавали ему какую-то загадочность.
— Вот посмотри видеозапись мира, в котором она находится после травмы, — начал доктор. – Нам надо знать, как ее вернуть в наше время. Сможешь помочь?
— Ну, в общем-то, случай не такой уж и редкий, — произнес гипнолог после просмотра, – обычная регрессия в одну из прошлых жизней. У всех в памяти хранятся события как этой, так и прошлых жизней. Нередки случаи, когда сильные потрясения разблокируют участки, в которых они хранятся. И тогда человек как бы перемещается в ту жизнь. В данный момент она находится в стране амазонок, то есть в периоде матриархата. А чтобы ответить на твой вопрос, просмотренного недостаточно — мне надо знать, что будет с ней, когда пройдет последний, двенадцатый день любви.
— Хорошо, — прервал его доктор, — но мы не можем так долго держать ее в этом состоянии, а если отключим, то она может не вернуться в этот период.
— Ты прав. Только не надо забывать, что все увиденное – это только запись в ее памяти, и мы можем регулировать скорость ее воспроизведения. Давай сдвинем события примерно на сутки вперед.
Доктор стал менять данные на компьютере, и на экране снова появилось изображение.

Изображение на экране. Начало.
Ночь. Вот-вот начнется рассвет. В шатре двое – Медея и молодой, красивый, прекрасно сложенный мужчина. Она приникла к нему и страстно зашептала:
— Язон, любимый мой, настал время расставаться, но это ненадолго. Ты поклялся, что будешь ждать меня всю жизнь, что бы ни случилось. Я же клянусь, что буду любить и искать тебя, только тебя, ненаглядный мой.
Буду искать в этой и во все последующих жизнях, в которые перенесет меня Колесо Cансары! И давай договоримся, что наши реинкарнации будут происходить одновременно, и мы будем рождаться одинаковыми существами – людьми, животными, насекомыми… А когда, где и кем рождаться – я дам тебе знать.
Язон утвердительно кивнул и начал страстно целовать ее.
В это время за шатром послышался какой-то шум.
Она закрыла ему рот руками, сделала знак, чтобы он лег, дала ему нож и начала бесшумно заворачивать его в большой кусок ткани.

С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них,-
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг! (Александр Кочетков)

Когда закончила, Медея вышла из шатра и, убедившись, что все амазонки уже отнесли к воде тела своих задушенных мужчин, позвала рабынь. Завернутое тело положили на коня, и все пустились в путь.
Они остановились у самой обрывистой части берега, сняли с коня поклажу и, раскачав завернутое тело, сбросили его с обрыва в воду. Раздался громкий всплеск воды. Медея жестом приказала рабыням уйти и в задумчивости, не спеша пошла вдоль кромки обрыва, всматриваясь сверху на реку…

Через несколько минут на противоположном низком берегу реки вода пришла в легкое движение, зашевелились нависшие над рекой кусты, и все стихло.

Она осмотрелась по сторонам. Убедившись, что никого нет, отошла от берега, быстро повернулась, разбежалась и прыгнула вниз головой с обрыва в воду. Ускоряющийся полет, перед ее глазами мелькают камни и чахлый кустарник на вертикальной стене обрыва, мгновенное погружение в воду, удар о что-то твердое и…
Изображение на экране. Конец.
Экран компьютера погас.
— Ну, что скажешь? — доктор повернулся к гипнологу.
— Да меня волнует не увиденное, а почему прервалось изображение – это тревожный признак. Попробуй ,перезагрузи программу, может, что-то прояснится.
Доктор застучал по клавишам компьютера, и на экране вновь появились то же самое изображение: луг, покрытый густой, сочной травой…
— О-о-очень интересно, — задумчиво проговорил гипнолог. — Попробуй перезагрузиться еще раз, чтобы убедиться, что это не случайность.
Доктор опять застучал по клавишам, и все повторилось. Гипнолог напряженно потер свои виски и задумчиво проговорил:
— Похоже, что этот эпизод был самым сильным впечатлением в той ее жизни, вытеснил в памяти остальное, и поэтому она все время возвращается к нему. Ну а прыжок с обрыва был, очевидно, последним событием, и узнать о ней в других реинкарнациях мы сможем только, если блокируем вход в этот участок ее памяти. Но на сегодня, пожалуй, хватит – ее реакция на такую нагрузку непредсказуема.
Конец части 1.