Поединок ведьм

19.06.2015 Без рубрики

Автор – я. История о порче и сглазе!Моя мама всего на девятнадцать лет меня старше, поэтому мне приходилось воспринимать бабушку как главного авторитета нашей семьи: то есть во всем подчиняться ей и всегда принимать ее точку зрения как единственно верную.

Дедушка характер бабушки не выдержал и съехал в деревню к дальним родственникам. Но, под видом необходимости «здорового воздуха» для «болезненной внучки», бабушка притащила меня к дедушке в деревню.

И тут я узнала еще одну сторону яркой бабушкиной индивидуальности. Оказывается, она все знала… про ведьм! И, главное, она умела вовремя распознавать их колдовские происки.

А ведьмы не заставили себя ждать. Они начали атаку на нас, заезжих-городских-приезжих, уже в первый день. Выходит бабушка утром за порог, а там крошками хлебными дорожкой от калитки до двери насыпано! «Это чтобы порчу на нас нагнать! — испуганно и злобно возмущается бабушка. — А я им эту порчу обратно отошлю!» Собрала она все эти крошки, завязала в платочек и подожгла за домом, читая «Отче наш». Заодно уж, раз костерок разожгла, спалила там и мусор всякий со двора. Вообще, ей нравилось костры жечь. Потом сняла она крестик с шеи и, очень громко читая «Отче наш» (других молитв она, как прожженный коммунист, не знала), прошла три круга вокруг дома, крестя стены. «Пусть все они слышат, что не боюсь я их колдовства!» — заявила бабушка, завершив ритуал и принявшись за домашнее хозяйство.

Дедушка, по просьбе бабушки, принес ей из колхоза пятьдесят цыплят. Через неделю половина из них почему-то повесили клювики и хохолки, и бабушка начала выхаживать их слабой дозой антибиотиков. Лечение помогло, сдохла одна только курочка, которую бабушка сожгла на огороде. «Это Лидка моих курочек сглазила, точно, — сделала вывод бабушка. — Хоть бы у нее самой все куры передохли! Если это она колдовала, то пусть к ней колдовство и вернется». Так и случилось: у соседки, тети Лиды, из ста курочек только десять осталось. А после этого во всех соседних дворах куры вымирать начали. Только и видно было, как кострища на огородах горели: сжигать животных, погибших от болезни – это дезинфекция и профилактика в деревнях такая. Пепел все равно потом удобрением служит.

«Смотри, смотри, — видишь, у всех курицы посдыхали? — обращала мое внимание бабушка на соседские костры, — это потому, что все они на нас колдовали! Ведьмы проклятые! Вот, получили свое!» — искренне радовалась бабушка.

Раз в неделю мы с бабушкой выходили за пределы нашего двора и шли за хлебом в единственный на деревне магазин. Пять буханок – и на неделю хватало. Меня всегда удивляло то, что ни одного человека по дороге не было видно. Если кто-то и маячил вдали, то, завидев нас с бабушкой, сворачивал в сторону. Ставни всех окон на всем нашем пути были почему-то закрыты. Если была очередь за хлебом, то при виде нас разговоры смолкали, и нас молча пропускали вперед, чтобы мы побыстрее ушли. А однажды я заметила, как продавщица торопливо перевернула свой нательный крестик тыльной стороной, завидев среди покупателей мою бабушку.

К разочарованию бабушки, самое важное в той деревне – а именно парное молоко, — отсутствовало. Коров тогда уже держали редко – всего три коровы на всю деревню осталось. Когда бабушка прошла по дворам поспрашивать о возможности покупать молоко, то получила отказ, так как все три коровы оказались стельными (то есть беременными, без молока).

Спустя годы я встретилась с тетей Лидой. «Как твоя бабушка поживает, больше не колдует?» — первым делом спросила она меня. Увидев мой удивленный взгляд, она рассказала мне следующее:

«Как только твой дедушка приехал к нам в деревню, мы сразу поняли: неладное с ним что-то творится. Лежит над ним черное пятно, как облако, только тяжелое, на плечи давит. Заколдовал его кто-то. И видим такое: только он ожил немного и повеселее стал, как тут твоя бабушка с тобой приезжает. Ну, тебе лет четырнадцать тогда было, вела себя, как лунатик, что с тебя возьмешь. А у бабушки твоей глаза черные, улыбка недобрая. И дедушка твой, как только привез вас с вокзала, сразу сник, как мухомор сушеный. Тут-то мы поняли, что она у тебя ведьма!

Но я смелая, решила ее задобрить. Напекла печенек еще с вечера, добрые слова на них положила, утром проснулась, понесла угостить. Подхожу к двери и понимаю, что шесть утра на дворе: а вы же городские, только к десяти глаза продираете. Ну, я повернулась и пошла обратно: думаю, ладно, сама пока «задобренной» печенькой угощусь, а когда вы проснетесь, тогда и понесу гостинчик. Стала полотенчик снимать с печенек, да они с тарелки все на землю соскользнули! Пришлось собрать их обратно и свиньям потом скормить.

Аккурат в десять утра вижу – вы уже по двору ходите, а твоя бабушка кострище позади дома развела (хотя это же опасно, так и дом спалить можно, на огороде надо огонь разжигать!), а сама ходит кругами, орет что-то страшным голосом, а на стены кресты кладет по-сатанински! (А бабушка и впрямь в церковь никогда не ходила, поэтому забывала: слева направо или наоборот, справа налево, креститься нужно? Сама она левша была, — вспомнилось мне). Тогда я поняла, что печеньки мои такую великую ведьму не взяли бы, тут надо было по-другому как-то действовать.

Я тут же побежала, всем в деревне рассказала, что жена твоего дедушки – ведьмачка, и что ей нельзя молоко продавать. А то корова либо сдохнет, либо молоко будет у нее порченое, либо вообще молока не будет. Наврали мы тогда твоей бабушке, что наши коровы стельные, и правильно сделали.

Немного погодя твоя бабушка свой ведьмовской костер на огороде разожгла и дым на наши огороды стала гнать. После этого чертяцкого дыма у нас все куры в округе померли! Обидно-то как! В каждом дворе, куда ее дым дошел! Ох уж какая глазливая твоя бабушка оказалась – почти всех курей у нас повывела! Залезла я ночью к вам на двор, пересчитала – а ваши-то куры целые все, кроме одной! Колдовство ведь!

После этого стали мы ставни и двери закрывать, когда твоя бабушка за двор выходила. Благо, знали мы, что делает она это только раз в неделю, когда за хлебом идет. Все мы крестились, фиги в кармане держали, чтобы она нас не сглазила и хозяйство наше не попортила. А хлеб ей продавщица в руки сразу давала и выбирать самой не позволяла. Потому что как-то раз потрогала твоя бабушка батон один, потом положила его обратно: не понравился он ей чем-то. А тот батон Варька взяла, а у нее муж-то и окосел!» — закончила свой рассказ тетя Лида.